Не бойтесь ни рака, ни СПИДа

В несколько иной форме то же самое пытался объяснить своим коллегам Г. Глейтсман — главврач германского военного флота времен Первой мировой войны. Казалось бы, он должен быть яростным сторонником контагионистичеокой теории распространения заболеваний, распространения из-за контактов в больными, с микробами. Ведь на кораблях, если следовать этой теории, почти идеальные условия для распространения заболеваний: теснота, отсутствие должной чистоты на пароходах с угольными топками. Изучив в начале 20-х годов данные флотов разных стран, он пришел к выводу, что около 80% всех эпидемических заболеваний происходили в гаванях, на рейде и только 20% в открытом море, при движении судов … (Вестник микробиологии и эпидемиологии, 1927, т. 6, вып. 2, с. 138—139). Но мировая наука прошла мимо и этого очень важного факта.

Г. Глейтсман, сравнивая не только флоты, местопребывание кораблей, но и условия на них, отвечал оппонентам: «Мы наперед предвидим одно возражение: хорошие условия на военных судах препятствуют настоящему развитию эпидемических заражений… Но это не так. На транспортных судах, например, тех, которые привозили в Камаран за время с 1899 по 1912 гг. паломников из Мекки, максимальная заболеваемость холерой на 1 пароходе составляла 6%… И в то же время на английских военных судах в Ост-Индии заболеваемость составляла 27% … Следовательно, как раз там, где грязь, переполнение и небрежность постоянны и привычны, — холера показывалась меньше… Заболеваемость меняется в зависимости от курса судна»!

Эта зависимость «от курса», то есть от места и времени заражения человека и развития у него заболевания, подтверждается фактами, собранными Г. Глейтсманом, и для еуши. И не только для холеры, но и для тифа, оспы, скарлатины …   Более  того,  оказалось,  что  влияние  паразитов-разносчиков, мух, комаров, за которыми так долго гоня­лись будущие лауреаты и академики, практически равно нулю: «Малярия, как эпидемия, — отмечал Г. Глейтсман, — появляется в некоторых местностях (Лейпциг, Дитмаршен, Швеция) и притом в правильных промежутках,несмотря на отсутствие комаров, и пропадает тогда, когда последние появляются…   (Там же, с.   142;  подчеркнуто  мною — В.  X.).

Глейтсман собрал и другие факты, остающиеся до сих пор не объясненными. Так в тюрьмах индийских провинций Агра и Меерут за 14 лет средняя заболеваемость оспой была в 5,6 раза меньше, чем в провинции Бомбей, и в 14,8 раза, чем в Мадрасе. И это при сходных внешних, в том числе и гигиенических условиях.

«Во время Первой мировой войны платяных вшей и сып­нотифозных больных можно было встретить и «а Западном, и на Восточном фронте, но до массовых заболеваний дело дошло только на Восточном . . .».

Однако Г. Глейтсман не сумел глубоко объяснить эти факты. Да и не нужны эти объяснения нашей всепобеднон медицине. В 1943 году среди плененных под Сталинградом немцев тоже началась эпидемия тифа, но когда их переправили в Елабугу — эпидемия кончилась. Г. Глейтсман, доживи он, ломал бы голову над этим фактом, а наши медики, К. Н. Токаревич и Т. И. Грекова, ломать не стали: эпидемия была побеждена героизмом советских врачей, не щадивших себя, ради проклятых фашистов…

— А чем вы объясняете этот факт?

—  Да  все  тем  же:   перемещением  в  зону,  оказавшуюся в тот момент неблагоприятной для возбудителей тифа.

— Итак,  если   я   правильно  вас  понял,   вы   предлагаете от всех болезней  спасаться  бегством,  как тот  монгол.

— И не только монгол, но и арабы, и французы VI века, и индийцы XIX… Только «е бегством, а разумным, точно рассчитанным   перемещением, дабы  не  попасть  из огня да в полымя. Антон  Павлович Чехов был великим писателем, но плохим  врачом.  Помните, по совету всех тогдашних медицинских светил он отправился в Крым, спасаясь от туберкулеза. Построил домик в Ялте да еще, говорят, на месте бывшего женского монастыря и благополучненько помер через полтора года в возрасте 44 лет. Это один из критических возрастов, кстати.  Предыдущий  был  у него, как и у всех, в 42,5 года. Этот рубеж, как вы, надеюсь, помните не пережили ни Владимир Высоцкий, ни Джо Досен, ни Джек Лондон… Впрочем, нет. Здесь я ошибся. Джек Лондон покончил собой в 39.

— А что, на самоубийства эта закономерность тоже распространяется?

— Конечно.   Самоубийства — итог    сильных    потрясений, психических  расстройств,  и,  как  всякая   болезнь, настигает в   тот   момент,   когда   организм   наиболее   ослаблен,   сил   к сопротивлению у  него нет из-за  спада  в  биоритмах.  Но не будем   отвлекаться.  Сейчас,  главное,   понять   суть  лечения практически всех заболеваний. Если выражаться афористич­но,  какой-нибудь притчей, то это звучит примерно так…

Рыба живет в воде. В разной воде живет разная рыба. Карась — в грязном вонючем пруду. Форель — в чистой горной реке. И если в вас завелась «форель», а вы нырнули в грязный вонючий пруд, то, хочет того форель или не хочет, она сдохнет. И для этого совершенно не обязательно знать, как ее зовут по латыни, сколько у нее плавников и чешуек…

0