…Если представить государственную машину в виде велосипеда, а народное мнение в виде силы, давящей на педали, то получается, что веками люди давят на педали письмами-жалобами, ходатайствами, челобитными, бунтами, восстаниями, а машина не едет. Потому что у велосипеда этого не было и нет цепи передачи между передней звездочкой и звездочкой заднего колеса. Так вот я придумал эту «цепочку»…

В октябре 1988-го у нас, как известно, стали готовиться первые более-менее демократические выборы. Точнее, начались разговоры о них. В ноябре, как всегда, срочно было развернуто всенародное обсуждение. Готовились и наши районные чиновники-бюрократы к очередной игре в демократию. Как-то утром я обнаружил в почтовом ящике повестку: приглашение на внеочередные срочные выборы депутата в райсовет. Выборы по-новому. Почему я приглашение называю повесткой? Да потому, что я, гр. Храпов, согласно ему должен был явиться на избирательный участок, чтобы реализовать свое право на выборы… Кому и когда я успел задолжать? И чем же тогда мое право отличается от моих обязанностей? С этим недоумением я перевернул повестку и узнал, что эти выборы отличаются от всех предшествующих: выбирать придется из двух кандидатур.

Тут же на двери подъезда висел список этих кандидатур. И мне сразу же стали ясны итоги выборов «по-новому» еще за неделю до выборов: ибо он, первый кандидат, был уроженцем нашего района, неженатым рабочим-партийцем. Она, второй кандидат, продавщица, лимитчица из Саратова, замужняя, с дочерью… Чем этот новый депутат будет отличаться от предыдущего было непонятно. А ведь выборы денег стоят. На что же они уйдут? На все те же игры что длились у нас по всей стране лет семьдесят с лишком? Да где же были наши глаза? Сколько же можно дурачить самих себя?

Работая в то время корреспондентом газеты «Известия» по отделу воспитания и образования молодежи, я решил не проходить мимо этого факта из старой песни на новый лад. И, придя на работу, тут же дозвонился до секретаря участковой избирательной комиссии. Спросил, чем это вызваны такие спешные перевыборы, и чем так плох оказался прежний депутат?

Видите ли, в нашем районе, — ответствовала секретарь, — в нашем районе происходят перевыборы на пяти участках. Двое депутатов себя скомпрометировали. Двое переехали в другие города. А один умер…

А почему же об этом никто из избирателей не знает? — продолжал недоумевать я.— Со слугами народными вон что происходит, а никто ничего не ведает! Да и что с депутатом по нашему участку? И кто он — мужчина или женщина?
— А вы не знаете?
— Нет, не знаю.
— И я не знаю,— ответствовала секретарь участковой избирательной комиссии…

После этого разговора я тут же написал заметку в фельетонном стиле для отдела Советского строительства. Заметка редактору понравилась. Но поскольку приближалось время кампании по обсуждению закона о выборах, он посоветовал мне не торопиться, а сходить на выборы, присмотреться, а затем написать большую развернутую статью.

Я сходил и на выборы, и пришел на участок сразу же после выборов. В 22.05 меня на избирательный участок не пустили. Пустили в 22.07 не в качестве избирателя, а в качестве корреспондента газеты «Известия» с диктофоном. И тут я без удивления обнаружил, что голоса давно подсчитаны, а выбор избирателей соответствовал моему прогнозу. Игра взрослых людей продолжалась…

Узнал я и о том, что наш прежний депутат — женщина, маляр-строитель, недавно награждена медалью. И что она не умерла, не посажена в тюрьму, а переехала, но не в Казань или Париж, а в соседний район Москвы, поскольку получила новую квартиру… О том, что ей помешало оставаться слугой народа — трудности с автобусами или метро? — я так и не узнал…

В ночь с 25 на 26 октября по новому стилю я сел писать статью. И я, в прошлом преподаватель обществоведения и основ государства и права, впервые в жизни задумался над простеньким казалось бы вопросом: почему слуга народа служит народу? За что? За какое вознаграждение? И служит ли? За десять лет, что стоит наш дом, сменилось пять депутатов. Вокруг дома пять помоек — летом мух видимо-невидимо. Пять помоек принадлежат пяти разным ведомствам. Все десять лет с помойками воюет моя жена с подругами по стихийному женсовету, но ни одному депутату (сколько женщины ни писали) ни до этой войны, ни до помоек дела нет. А почему должно быть дело нашей прошлой депутатше-малярше? Ведь медаль за трудовое отличие она получила от аппарата Президиума Верховного Совета СССР, квартиру — от аппарата райисполкома… А что ей дал, Храпов, ты? Почему, за что должна она служить тебе? Да и что ты можешь дать, голь перекатная? Рубль? От силы два… «Стой, стой!» — сказал я себе.— Это не так глупо, как казалось Аркадию Райкину и авторам его миниатюры… Ежели сто тысяч человек дадут… А их, избирателей, у депутата Верховного Совета до трехсот тысяч… То это, действительно, сумасшедшие деньги получаются. За такие деньги можно послужить народу, а не бюрократии«. И тогда родилась идея «Депутат на хозрасчете». Вот в каком виде она была опубликована нет, не в 1988 году, не в «Известиях» или других 40 изданиях, куда была послана, а в «Вечерней Москве» за 19 июля 1990 года…

«Депутат на хозрасчете»

О несовершенстве нашей двухступенчатой (съезд — Верховный Совет) законодательной власти и хитросплетений системы выборов сказано и написано уже немало. Мы повторили почти все недостатки всех предшествующих демократий. Прежде всего зависимость законодательной власти от исполнительной, позволяющей действовать вопреки воле избирателей. Последние рады бы, да не могут отозвать своих вдруг «поправевших» избранников, а собирать тысячи подписей под отзывными петициями — дело хлопотное.
Почему же так послушны не народу, а аппарату многие депутаты? Да потому, что административная система делает их зависимыми от этого самого аппарата — пайки, дачи, квартиры, автомобили в его руках. «Кто платит, тот и заказывает музыку». Но почему своим избранникам не может платить сам народ?
Механизм последовательного народовластия, который несет очевидные выгоды демократии в любой стране, избавляя народных избранников от экономической, а с ней и от политической зависимости от чиновничества, зарегистрирован мною в Банке идей СССР. В него входит следующее:

Вся деятельность депутата контролируется избирателями с помощью ежегодного окружного референдума и бюллетеня со шкалой, где рядом с фамилией депутата указаны суммы:
- «00 коп.»,
- «10 коп.»,
- «20 коп.»
- …
- «200 коп.».
Прямой налог на содержание депутата, назначаемый и выплачиваемый избирателями его округа. Скажем, до двух рублей с одного избирателя в год. При наличии 300 тысяч избирателей в округе депутат получает возможность иметь за свою работу до 600 тысяч рублей в год. Это и расходы на содержание помощников и консультантов, на реализацию программ по строительству школ, больниц и т. д.
Каждый избиратель с помощью тайного голосования выставляет депутату свою оценку. Среднеарифметическая оценка по округу публикуется в газетах. Она и только она определяет размеры прямого налога на данного депутата в данном году. Хорошо поработал депутат, вовремя отчитался перед избирателями, учитывал их мнение и согласовывал свои действия с их волей — получи по максимуму. Ничего не делал либо санкционировал своим молчанием поворот рек, новый Афганистан или еще что-то неприемлемое — получи минимум. А если, скажем, получил меньше 40 коп.— выбывай досрочно. И новые досрочные выборы — за твой счет, депутат-обманщик.

Таким образом, народ получает возможность не только в кратчайший срок отобрать действительно лучших, но и почувствовать ответственность за свои решения, поучиться на своих ошибках, а исправляя их, совершенствовать себя, развиваться.
Аналогичным образом должны быть построены отношения законодательных органов с правительствами (исполкомами). Члены правительства (исполнительной власти) получают из госбюджета минимальные оклады. Размеры гораздо больших премий по итогам работы за год с помощью бюллетеней со шкалой определяют депутаты соответствующих Советов.
Предлагаемый механизм позволяет не только умерить диктатуру аппарата, но и вместо забастовок, митингов, демонстраций перейти к иной, культурной, а, не кулачной демократии. Демократии, где народ является источником власти не раз в пять лет, а регулярно, систематично, где формула «Каждый народ достоин своего правительства» обретает вполне конкретный смысл. Тогда-то действительно каждая кухарка сможет принять участие в управлении государством, и даже не отходя от плиты, занимаясь своим делом.

В. ХРАПОВ, историк и социолог

ОТ РЕДАКЦИИ: Предложение В. Храпова зарегистрировано в компьютерном Банке идей СССР под № 4500.

…Уже рассвело. Я заканчивал первый вариант своей статьи. На кухню явился мой старший сын.

— Ты что, опять всю ночь не спал?
— Да… Ты знаешь… кажется, твой отец гений…
— Ну, я это давно знал.
— Нет, я серьезно. Я, кажется, изобрел самый совершенный в мире демократический механизм, до которого не додумались ни Монтескье, ни Вашингтон, ни Джеферсон, ни Ульянов-Ленин… Ну, а раз их считают гениями, то и я не хуже… Но дело не во мне. Появляется возможность поднять перестройку на новый, качественно новый уровень. Вот только то, что я придумал вряд ли понравится товарищу Лигачеву. Да и Горбачеву понравится ли, неизвестно…

Родившаяся вдруг идея и ее головокружительные последствия придавили меня. По существу я предлагал ни много ни мало, как государственный переворот — отбор политической элиты совсем другим, отнюдь не традиционно партийно-большевистским, способом… Переворот легальный, законный, но все же переворот в стране, где тысячелетие правило беззаконие…

Редактору по отделу советского строительства статья не понравилась. Он предлагал все исправить, написать четко и ясно: такую-то статью проекта закона о выборах поддерживаю, и одобряю, а такую-то предлагаю исправить таким-то образом… Я в свою очередь поинтересовался: понимает ли он, что я принес ему слиток золота? Знает ли он, что такое система и системное мышление? Если представить государственную машину в виде велосипеда, а народное мнение в виде силы, давящей на педали, то получается, что веками люди давят на педали письмами-жалобами, ходатайствами, челобитными, бунтами, восстаниями, а машина не едет. Потому что у велосипеда этого не было и нет цепи передачи между передней звездочкой и звездочкой заднего колеса. Так вот я придумал эту «цепочку»…

Однако слова мои редактора не убедили. То ли и вправду не знал и не ведал он, что такое системное мышление и недостающее звено в системе, отсутствие которого всю систему делает бессмысленной, нежизнеспособной, то ли за недавно приобретенную должность испугался…

После разговора с ним я сделал 40 с лишним копий статьи и разослал в самые разные издания. Написал и письмо М. С. Горбачеву, прекрасно понимая, что письмо это никогда до него не дойдет. Письмо я писал не для него. Писал для очистки своей совести. Как когда-то, за 10 лет до этого, писал Л. И. Брежневу, предлагая в законодательном порядке убрать ложь из школы, из классных журналов с липовыми отметками… Предупреждал об опасности поколения циников и лжецов. Нет, тогда меня не отправили в психушку. В ответе из министерства просвещения мне советовали… совершенствовать методику преподавания. И я ее совершенствовал. А главное, письмо мое случайно попало в руки одной опытной журналистки. И она, отметив, что я неплохо пишу, предложила мне сделать статью для «Известий», на совершенно другую тему, разумеется. Я сделал. И в моей жизни начался новый этап — я стал педагогическим журналистом.

Теперь, после письма Горбачеву, начнется какой-то новый этап… Какой? И где?

Понимая, что успеху в продвижении информации способствует ее многоканальная передача, а моему спокойствию — гласность и открытость, 6 ноября 1988 года, в предпраздничный день, я, испросив разрешения для интересного сообщения, зачитал свое письмо на общем собрании редакции «Известий» и предложил тогдашнему депутату тогдашнего Верховного Совета СССР и главному редактору «Известий» И. Д. Лаптеву, а также его заместителю и работнику ЦК КПСС Н. И. Ефимову довести мою идею до сведения М. С. Горбачева.

Эффекта разорвавшейся бомбы не получилось. В овальном зале наступила скорбная тишина. На меня смотрели все как на покойника или кандидата в сумасшедший дом. После этой «выходки» я попал в опалу. Это была не первая опала. Нечто подобное в результате нахмуренных бровей начальников я уже переживал. Теперь было не только грустно, но и смешно видеть, как давние приятели обходят тебя за несколько десятков метров, как прокаженного, спешно ныряют от тебя в соседние кабинеты, а другие, наоборот, демонстративно протягивают руку, дабы все видели: он не боится поздороваться с Храповым…

Я знаю как лечить не только рак и СПИД…