Странная война 1812 года

Странной войной принято называть войну 1939-41 гг. между Германией и Англией на первом этапе Второй Мировой. В этот период подготовки Гитлера к нападению на СССР и стремления англичан направить агрессию Германии на Россию, никто не хотел не только умирать, но и воевать. Потому-то так лениво, изредка, весьма неметко постреливали в сторону противника. Расхождение между целями и сложившейся ситуацией диктовали столь лживое поведение с обеих сторон даже в условиях войны. Примерно то же самое можно проследить и в начале войны 1812 года.

“В тот самый день 24 июня, когда Великая армия начала свой переход через Неман, Александр присутствовал на празднестве, которое русские офицеры давали в его честь в окрестностях Вильны, пригласив высшее виленское общество. Здесь он вечером узнал о переходе через Неман. 26 июня он оставил город, отправив Балашова (министр полиции, главный инициатор ссылки Сперанского -В.Х.) для фиктивных переговоров с Наполеоном, подобно тому, как неск
олько раньше Наполеон, желая выйграть время посылал к Александру графа Нарбонна.” (История ХIХ века, т.2, с.257)

Почему так странно ведет себя Александр I? Конница Мюрата перешла 24 июня Неман всего в 90 км западнее Вильно (Вильнюса). Один-два дня и гвардейские конники накроют русского царя со всей свитой-элитой. Но царь не покинул Вильно ни 24-го, ни 25-го, а только 26-го… Да и Наполеон ведет себя тоже странно. Вместо того, чтобы накрыть конницей весь русский штаб, он идет на переговоры с Балашовым… Почему? Не потому ли, что вторгаясь в Россию ставил перед собой совсем иные цели, чем те, что были объявлены потом?..

После Тильзитского мира 1807 г., когда Франция и Россия, Наполеон и Александр I, влюбленный, как и большинство молодых дворян пост-екатерининской эпохи и во Французскую революцию, и в Наполеона, договорились, как и Гитлер со Сталиным, о разделе сфер влияния в Европе. И Наполеон, как и Гитлер, согласился на то, чтобы Россия проглотила еще и Финляндию в обмен на Континентальную блокаду Англии. Далее дружба развивалась, как нельзя более лучше…

“2 февраля 1808 г. он (Наполеон) написал царю письмо, полное увлекательного красноречия, — своеобразное магическое заклинание, обращенное к духу предприимчивости и завоеваний — считает французский профессор А. Вандаль, и далее цитирует письмо Наполеона — “Армия в 50000 человек, наполовину русская, наполовину французская, частью, может быть, даже австрийская, направившись через Константинополь в Азию, еще не дойдя до Евфрата,заставит дрожать Англию и поставит ее на колени перед континентом. Я могу начать действовать в Далмации, Ваше величество — на Дунае. Спустя месяц после нашего соглашения армия может быть на Босфоре. Этот удар отозовется в Индии, и Англия подчинится. Я согласен на всякий предварительный уговор, необходимый для достижения этой великой цели. Но взаимные интересы обоих наших государств должны быть тщательно согласованы и уравновешены. Все может быть подписано и решено до 15 марта. К 1 мая наши войска могут быть в Азии и войска Вашего величества — в Стокгольме;тогда англичане, находясь под угрозой в Индии и изгнанные из Леванта, будут подавлены тяжестью событий, которыми будут насыщена атмосфера. Ваше величество и я предпочли бы наслаждаться миром и проводить жизнь среди наших обширных империй, оживляя их и водворяя в них благоденствие посредством развития искусств и благодетельного управления, но враги всего света не позволяют нам этого. Мы должны увеличивать наши владения вопреки нашей воле. Мудрость и политическое сознание велят делать то, что предписывает судьба — идти туда, куда влечет нас неудержимый ход событий… (Поэт! Есенин прямо. Из “Письма к Женщине”: “…В разгоряченном бурей быте, с того и мучаюсь, что не пойму, куда влечет нас рок событий!” -В.Х) В этих кратких строках я вполне раскрываю перед Вашим величеством мою душу. Тильзитский договор должен регулировать судьбы мира”. (История ХIХ века, т.1, с. 158-159)

И вы можете поверить, что это пишет 39-летний завоеватель Европы 30-летнему царю? Тот самый, что два года назад под Аустерлицем расколошматил его в пух и прах?! Да нет же! Это письмо поэта издателю, уверяющему, что книга его стихов будет иметь успех. Это письмо изобретателя очередному спонсору! И тон-то, тон! Какой уж там магический! Просящий, предлагающий, умоляющий… И о чем же мечтает этот поэт-изобретатель на троне, основатель самой могущественной в Европе Империи и династии? Истинный самодержец, чья власть держится не на штыках, а на авторитете, как это явствует из той же “Истории ХIХ века”:

“Не только после Березины, но и после Лейпцига не было ни одной попытки к возмущению. В течение зимы 1813/1814 года, когда в стране совершенно не было войска и ее охраняло лишь небольшое число новобранцев и инвалидов, налоги поступали так же аккуратно, как в центре Франции, число уклонившихся от воинской повинности не было значительнее, чем в других департаментах” (т. 2, с.17).

И это речь не о Франции, а о Германских княжествах вдоль Рейна!!!

В письме Александру, как и 9 лет назад, Наполеон мечтает об освобождении Индии, о возвращении в Левант (Сирию) победителем! Он был и остается приверженцем идеалов своей молодости и жаждет реванша, практически, за единственную  свою военную неудачу.

С другой стороны, Наполеон, давно лишивший себя вместе с революцией Господа, будучи человеком духовным, все время ставит кого-то выше себя. То мать, то Жозефину, то Александра, у которого  просит руки его младшей сестры Анны… А тот, руководствуясь советами Талейрана —  шпиона, давно купленного англичанами —  все оттягивает и оттягивает свадьбу, водя Наполеона на коротком поводке. Но тот долго и упорно (поэт!), не замечает, что его унижают, что его водят за нос…

Многие историки видели в этом факте стремление Наполеона породниться с лучшими аристократическими домами Европы… Это Романовы-то лучшие, у которых точно неизвестно от кого произошел даже отец Александра I? Романовы, чья династия по мужской линии несколько раз прерывалась за неполных 200 лет, и потому именуемая Домом?.. Нет, это было стремление породниться лично с Александром, стремление обрести друга в деле преобразования Европы и Мира и укрощения Англии. Единственной страны, от которой он всерьез боялся ножа в спину… Больше врагов он в Европе не видел да и не находил…

“Читая письмо от 2 февраля Александр просиял: восторг изобразился в его чертах. Коленкур (посол Наполеона в России -В.Х.) и Румянцев (граф Николай Петрович, сын того самого… фельдмаршала, перед которым трепетал и заискивал Павел I… -В.Х.) тот час приступили… Это были переговоры, не имеющие прецедента в истории. Среди дружеской беседы посол и министр перекраивают карту мира; они оспаривают и уступают один другому столько городов, областей и государств, сколько никогда не приходилось распределять ни одному торжественно заседающему конгрессу. “Вам, — говорил Коленкур, — Молдавия, Валахия и Болгария; нам — Босния, Албания и Греция, а для Австрии мы выкроим промежуточное владение”. Трудности начались, когда дошла очередь до центральных частей Турции…

Коленкур не оспаривал Константинополя, но желал уравновесить эту крупную уступку приобретением для Франции Дарданелл; Александр и Румянцев отвечали, что получить Константинополь без Дарданелл — все равно, что приобрести дом, не имея ключа к нему. За Дарданеллы с Босфором… они предлагали Наполеону целую империю: Египет, Сирию и малоазиатские порты. Соглашение так и не удалось достигнуть; было составлено два проекта дележа.. Александр написал Наполеону письмо с выражением пылких чувств и признательности, но обусловил свидание предварительным принятием русского проекта…” (т.1, с.158-159)

Кто-то из классиков заметил: “В любовном союзе один всегда любит, другой же нисходит до любви…” Нисходящий всегда сильнее, поскольку холоднее, расчетливее, циничнее… Он оценивает все и вся. И прежде всего высоко ценит себя, свою персону…

“27 сентября (1808) оба самодержца встретились (один действительный, но слабый, другой мнимый, с папенькой удавленным 7,5 лет назад, но сильный -В.Х.), не доезжая города (Эрфурта — на полпути от Петербурга и Парижа. -В.Х.), и затем торжественно вступили в него под гул орудий и звон колоколов… Днем императоры катались верхом, присутствовали на маневрах, делали смотры; они называли друг друга братьями, подчеркивая это, и обменялись шпагами. Вечером они снова встречались в театре… Короли баварский, саксонский, вюртембергский и королева вестфальская прибыли в Эрфурт изъявить свою преданность императору; маленький город был полон немецких князьков, именитых гостей и любопытных. И в эту, расшитую золотом международную толпу проскользнуло несколько членов немецких тайных обществ — людей, доведенных до отчаяния унижением своей родины. Один юный студент поклялся заколоть Наполеона, но в решительную минуту у него не хватило мужества.” (т.1, с.165-166)

Наполеон — это вам не Брежнев и не Клинтон. Ему бронированные ЗИЛы и “Мерседесы” не нужны, как и охрана многочисленная. Его охранял авторитет, обояние личности, аура суперчеловека…

“Князья и сановники соперничали друг с другом в низком раболепстве. “Я не видел, — сказал Талейран (так похожий, внешне, на Е.Т. Гайдара) — чтобы хоть одна рука с достоинством погладила гриву льва”. Пример лести подавал сам Александр ; известно, как он подчеркнул стих Вольтера: “Дружба великого человека — благодеяние богов ”. (т. 1, с.166).

Через три с половиной года, в марте 1812, в 11-ю годовщину расправы с Павлом I, тоже очаровавшимся в свое время и Наполеоном и его идеями,  он отправит в ссылку другого великого человека, зараженного идеями Наполеона, наипервейшего своего советника, Государственного секретаря М. М. Сперанского, и тем самым подаст знак Наполеону, что он, Александр, пас, что он струсил, что он боится этих самых румянцевых-макаровых и вынужден идти на нарушение всех их договоренностей и в Тильзите, и в Эрфурте, соглашаться на нарушения Континентальной блокады, оставить все мечтания о Константинополе и о совместном походе в далекую и загадочную Индию… Расставаясь со Сперанским, Александр плакал. И эти слезы видели приближенные… Плакал, ибо понимал, что теряет не только Сперанского, но И СОБСТВЕННУЮ ВЛАСТЬ В ИМПЕРИИ… Плакал ПУБЛИЧНО, плакал так, чтобы и до Франции докатилась его горючая слеза…

Но Александр, милый, обоятельный щеголь, увлеченный множеством прекрасных идей его эпохи, Александр, начавший множество выдающихся реформ, в том числе и выкуп крепостных на волю, Александр, даровавший Конституции и Финляндии (написана Сперанским в 1809 г.) и Польше (1815), но не России (!), России румянцевых-макаровых, так и не довел в России ни одной реформы до конца, поскольку никогда не был Наполеоном и не мог им быть по своему происхождению. Он даже книжки ни одной в жизни не дочитал до конца… А Наполеон с ним, как и с отцом его, первым и последним несостоявшимся крестьянским царем России, в Индию собрирался… Об этом Б. Г. Пашков рассказывает так (с.457-458):

“К  концу 1800 г. отношения России и Франции были детально выяснены. Павел оставлял за Францией оккупированные ею Испанию и Португалию… Наполеон намеревался совершить морскую диверсию к берегам Великобритании, а Россия должна была отправиться в поход в Индию. Нечего было и говорить, что предложения русского правительства более чем соответствовали планам Наполеона.”

Дополняют рассказ Пашкова в сборнике “Герои 1812 года” М. Астапенко и В. Левченко — биографы атамана Платова, (с.74-75):

“— Здравствуй, Матвей Иванович. Очень рад тебя видеть, — сказал государь, подводя Платова к карте, где изображался путь от Оренбурга до Индии — Видишь эту дорогу, знакома она тебе?

— Да, знакома, — растерянно ответил Платов, не зная ее совершенно.

— Пойдешь с казаками по этой дороге в Индию, Матвей Иванович?

— Пойду, ваше величество…

…19 января 1801 г. Платов уже мчался на почтовых в Черкасск. Туда еще до его приезда пришел высочайший указ: “Собрать все Донское Войско на сборные места: чтобы все наличные обер-офицеры и нижние чины непременно в 6 дней выступили о двух конях и полуторамесячным провиантом”

….До Оренбурга шли весело, с песнями. Но дальше открылись неизведанные заволжские степи. Начались бедствия: казаки голодали, заболевали. Лошади и верблюды падали ежедневно. Дорогу на Хиву и Бухару искали наугад. На карте, которую прислал Павел I, дорога от Оренбурга до Бухары и Хивы и далее на Индию была обозначена тонкой линией, а что скрывалось за ней — никто не знал.

За три недели казаки по тяжелой дороге прошли 700 верст. (33,5 км в сутки -В.Х.). Многие умирали от болезней и холода. Падеж лошадей усилился. В войске поднялся ропот, были даже случаи открытого неповиновения не только среди рядовых казаков, но и среди офицерства. Все стали просить Матвея Ивановича вернуться на Дон.

Наконец 23 марта, когда передовые отряды войска достигли верховьев Иргиза, гонец из Петербурга догнал их и объявил о смерти Павла I и восшествии… Александра I, который повелел донцам вернуться на родину”

Причины столь внимательного отношения к затерявшимся в степи казакам и поспешного их возврата находим у все того же Б. Г. Пашкова:

“…Павел 10 марта 1801 г. (за день до убийства -В.Х.), желая подорвать экономическую мощь Великобритании на море, запретил кому бы то ни было торговые сношения с англичанами без особого разрешения самого императора. (т.е. сам, БЕЗ и ДО Наполеона придумал Континентальную блокаду -В.Х.). Такое неожиданное прекращение торговых отношений грозило экономическим ущербом стране. (Правильнее: помещикам-дворянам румянцевско-суворовского типа -В.Х.). Все это переполнило чашу терпения дворянства…” (с.458).

Далее мы уже знаем: за 10 марта последовала ночь на 12 марта, которая всю жизнь не давала покоя Александру. Быстро работали английские деньги и агенты… И не о казаках пришлось думать Александру в первый же день после убийства отца, а о сохранении отношений с Англией…

Смею предположить, что даже потерпев поражение в Испании, Наполеон решил помочь другу-брату и не состоявшемуся шурину, оказавшемуся к 1812 году, благодаря Континентальной блокаде, в положении своего отца. Вторая причина по которой он стал собрать на границах России Великую армию — окончательный удар по Англии через поход в Индию! Одним ударом решить сразу множество задач — это ли не решение достойное гения? И сразу же затихнет вся эта русско-проанглийская аристократическая свора, окружившая друга Александра. А для похода в Индию зимняя одежда не нужна — там морозов не бывает даже в кометном году…

И пусть нас не уверяют А.З.Манфред и другие, что Наполеон к 1812 г. переродился и стал злодеем, стремился в аристократический круг, раздавая своим приближенным княжеские титулы и королевские звания… Нет, он просто хотел подарить Европе новую аристократию — элиту, отобранную делами, а не интригами…

Всего лишь один факт убивает концепцию о перерождении.

“ Наполеон, — пишет сам же А.З. Манфред, — высмеявший Карто в своих сочинениях, не питал к нему злобы. Позже Бонапарт назначил Карто директором Национальной лотереи” (с. 70).

Должность, надо понимать хлебная. На лагерь ГУЛАГовский никак не похожа, а уж на “десять лет без права переписки” тем более… Кто же такой этот Карто?

Рядовой “драгун, потом жандарм, затем художник, промышлявший батальной живописью… По случайному стечению обстоятельств, возможному только в бурное время, он быстро поднялся…” всего за несколько месяцев став командующим армией, что осаждала Тулон.

Карто — тот самый бездарный самоуверенный генерал, что отверг, и не раз, план взятия Тулона, предложенный Бонапартом. Тот самый план, который решил не только судьбу революции, но и личную судьбу Наполеона… Ведь взятие Тулона за неделю подняло 24-летнего безвестного капитана, беглого преступника, участвовавшего в заговоре за освобождение Корсики, до знаменитого на всю стану бригадного генерала… Карто был человеком, который, если бы не заступничество Робеспьера-младшего, смешал бы Наполеона с грязью… И, может быть, навсегда…

Нет, не надо, не надо путать Наполеона ни с Гитлером, ни со Сталиным… Ни с самим собой… И уж если гадкого Карто император Наполеон простил и никак не отомстил потом, имея для этого и великолепную память и тысячи возможностей, то мог ли он не простить друга и брата Александра, понимая его нелегкие обстоятельства? Конечно же, простил и рвался, рвался на помощь… И в Индию через Турцию…