…Я уже восемь лет председатель классного родительского комитета. У родителей нашего класса возник один вопрос: предусмотрены ли Уставом средней школы или какими-либо другими документами взыскания (наказания) ученикам, которые по неуважительным причинам не поехали в лагерь труда и отдыха?
Вот как дело обстояло в нашем классе: из 29 человек поехало только 13. Уважительные причины лишь у четверых. А остальные? Их просто не«устраивает» работа в поле. Особенно нечестно и даже, как нам кажется, предательски поступили два ученика; пришли на сбор накануне отъезда, ничего не сказали о своем намерении не ехать, а в день отъезда один совсем не пришел, а другой явился в качестве провожатого и еще подсмеивался над теми, кто собирался в колхоз… Один из этих двоих претендует на золотую медаль. Заслуживает ли он ее, если его интересует только свое благополучие, а общественные интересы он игнорирует? Второй мальчик не поехал ради тренировок в секции биатлона. Мой сын тоже занимается в этой секции. Но мы с мужем настояли, что-бы он поехал с классом в лагерь труда и отдыха. Правы ли мы? Может, ему тоже лучше было ходить на тренировки в секцию, а не мотыжить в поле на солнце свеклу и капусту?..
Н. Васильева, г. Уфа
Начну я, уважаемая товарищ Васильева, простите, издалека. Восемь лет назад я начал работать в школе-новостройке. Приближались каникулы. Мои друзья-археологи и я решили поехать с десятиклассниками в экспедицию. Представляете?!! На раскопки! За 350 верст от Москвы! В Брянскую область! Без родителей! Без их постоянной опеки! И заработать первые деньги! Для себя, для семьи (оправдать стоимость тридцатирублевой поездки) и для своей новой школы, в которой еще и не все гвозди были вбиты. Романтика!
Сразу же записалось 32 человека. А по смете института археологии нужно только 18. Что делать? Надо кого-то вычеркнуть! Как это сделать? Друзья успокоили: «Подожди. Сейчас февраль, а поедете-то в августе…» В августе поехали 17 человек. Причем пришлось взять двоих из восьмого класса, а одного — из седьмого, так как десятиклассников не хватило. Сначала отказался один, потом — еще двое, и пошло-поехало: «Друг не едет, и я тоже…» «Родители не пускают: вместе, говорят, отдыхать будем». Причин и предлогов нашлось много. Я особенно не расстраивался: на поездку же был конкурс! Но и с конкурсом, как видите, я чуть не погорел. А ведь это археология, а не капуста в поле! Хоть и копали по пять-шесть часов, но где-то рядом и романтика ходила…
Я не знаю, как именно комплектовался лагерь в школе, о которой идет речь, но, судя по письму, ехать в лагерь с самого начала особого желания у ребят не было. Видимо, собирались они туда не по своей воле. И наверное, комплектовался этот лагерь, как это часто, к сожалению, в школах бывает, не по принципу «кто хочет?», а «должен, и все тут!». Или, как иногда говорят, «добровольно-принудительно». Вот в этом, по-моему, первая ошибка, и первая причина неудачи. Взрослые, видимо, пытались навязать свою волю, и поэтому радовались больше всех те ребята, кто сумел противостоять этой золе, отстоять свою независимость. И может быть, от этого было еще обиднее отъезжающим.
Изучая в университете марксизма-ленинизма вопросы управления и руководства кадрами, мы как-то отвечали на вопрос: «Чем отличается управление от воспитания?» Руководителю семинара пришлось терпеливо нам разъяснять, что воспитание — это формирование определенных взглядов и убеждений, а управление — это приведение поведения человека любыми методами в соответствие с принятой нормой. Управлять проще, чем воспитывать, но плох тот руководитель, который уповает только на силу управления.
И тут я с ужасом обнаружил, что мы, педагоги, довольно часто занимаемся управлением, а не воспитанием…
Вспоминаю субботники в школе. Как вели себя перед субботниками классные руководители? Иногда они заходили на мой урок «напомнить» о том, что завтра субботник и, если кто не явится, к тому будут приняты «определенные меры», вызовут родителей и т. п. И дети являлись почти всем классом. Лишних неприятностей никто не хочет, даже школьник. Работали ребята из-под палки, но классный руководитель мог подать победный рапорт; явилось 30 из 32! И все довольны. А что дало это в деле воспитания, об этом подчас и не думали. И я поступал точно так же. Но в моем шестом приходило человек 15. Может, уже тогда шестиклассники вызнали мою слабинку: знали, что родителям жаловаться не буду и «определенных мер» не приму?
В седьмом классе я перед субботником произнес речь: «Нам поручено убрать школьный стадион, на котором вам же предстоит заниматься физкультурой. Вся страна готовится торжественно встретить майские праздники. И первый праздник — праздник труда — субботник. Напоминаю: субботник подразумевает труд по-коммунистически, то есть труд добровольный и бескорыстный, на благо всех, труд не за страх, а за совесть. Придут только те, у кого она есть. Остальные пусть не приходят. Заставлять никого не буду».
Сразу же, как всегда, раздались реплики: «А мне в субботу в музыкальную школу!», «А мне на секцию!»… «Хорошо, — парировал я, — кто не сможет в субботу, может работать в пятницу. Это даже лучше, все равно инвентаря на всех не хватит». На том и порешили. В пятницу апрельская погода задурила, холодно было, тучки низкие, дождичек моросит. Работало всего 9 человек. А в субботу солнышко выглянуло и работало 20 человек. Итог: 29 из 36 (трое болели). Но главное, ребята не без гордости отмечали, что убрали территорию лучше, чем параллельный класс.
В восьмом классе нам поручили самую черную работу: уборку пустыря за гаражами. Я начал приблизительно так же, как и в седьмом. Но Мишенька с первой парты, которому нравилось поправлять меня, заявил:
«Вот вы все говорите: добровольно, добровольно!.. Ведь так никто не придет?» — «А ты придешь?» — «Приду». — «И я приду. И нас уже будет двое. А ты говоришь, никто. Что мы с тобой — не люди, что ли? А помнишь в седьмом классе…» — и я напомнил.
В субботу после пяти уроков мы начали (хотел написать «дружно», но было не совсем так) выворачивать ржавое железо из рыхлой весенней глины. Мы — это человек 10, в основном девочки. Но потом подошли и наши парни — «тяжелая артиллерия», как мы острили. А потом… Усталые, грязные и радостные, волочили мы лопаты в школьный сарай, когда другие классы давно закончили свою работу. Но для меня радость была не только в победном боевом листке, где мы написали, что за 2 часа 32 человека собрали с пустыря урожай металлолома в 2 тонны! Главная радость заключалась в том, что среди тридцати двух был и наш неподдающийся Сашка М., которого и кабинет-то после уроков подмести не заставишь. А он пришел, пришел сам, хотя было у него законное основание не приходить: в четвертой четверти он учился в санаторной школе и на субботу-воскресенье получал отпуск, осуществляя, следовательно, законное право на отдых. И еще был Толик из девятого класса — он проходил мимо, но девочки сагитировали его выдернуть с ними из грязи неподдающуюся железку, а потом еще одну…
А с теми, кто не пришел, мы не разбирались. И не писал я в дневниках родителям: «Не явился на субботник. Прошу принять меры!» Они сами лишили себя радости коллективного труда.
Теперь, видимо, подошла пора вернуться к вопросу в письме: «предусмотрены ли Уставом средней школы… взыскания (наказания) ученикам, которые по неуважительным причинам не поехали в лагерь труда и отдыха».
Нет, не предусмотрены. Да и можно ли их предусмотреть? Нужно ли? Лагерь труда и отдыха — для почти уже взрослых ребят, для того, что-бы они больше сдружились и в труде, и в отдыхе. Сдружились. Почувствовали силу и радость человеческого единства. Поняли, что значит мощное слово «мы». И что-бы потом, как мои «археологи», отслужив в армии, вспоминали: «А помните Брянск?! А помните, как руки болели от лопаты?! А помните водопад?! А помните, как мы какао на костре варили, а оно все не закипало!» Еще как помнят!
И в этом году был у нашей школы лагерь на Тернопольщине, где ребят наших, по их словам, «встречали, как космонавтов». В нашей школе тоже были такие, кто говорил, что поедет (на всякий случай, «как бы чего не вышло»), и не поехал. И они не пришли осенью на вечер встречи членов ЛТО. И не придут, когда будет еще один такой вечер, и не потому, что их не пустят, нет. Они не пришли потому, что чувствовали бы себя одинокими на этом вечере. Им нечего было бы вспомнить и некому сказать: «А помнишь…» Если есть в коллективе атмосфера дружбы, единства, доброты и требовательности Друг к другу, то наказание одиночеством — очень сильное и действенное наказание.
Создана ли такая атмосфера в классе вашего сына, была ли она в ЛТО вашей школы? Лучше судить вам, вы ближе к месту событий. Но из письма мне кажется: ее нет. И хотя ребята возмущались предательством товарищей, но возмущение было рождено скорее не стремлением к справедливости, а обидой, что они не могут поступить так же, как эти одноклассники.
Что же касается награждения медалью ученика, игнорирующего общественные интересы, то тут двух мнений быть не может. Не заслуживает он отметки по поведению — «примерное», а следовательно, в соответствии с инструкцией не заслуживает и медали. И эта мера пресечения не только моральная, воспитательная, но и управленческая.
Но Вас-то, я думаю, волнует воспитание? Что понесут наши дети в своих душах, а не то, умеют ли они укрыться за опрятной формой, красивой фразой, ожидаемым старшими поступком, умеют ли они мимикрировать…
Правы ли вы, настояв, что-бы ваш сын поехал «мотыжить в поле на солнце свеклу и капусту»? Спросите об этом у сына. Но, думаю, он рад, узнав, почем она, капуста…
Приспособленчество… Гаденькое, шершавое слово, как разжиревшая гусеница в спелом яблоке, вызывает немедленное желание — выбросить, раздавить! Но не рождается ли оно нашими поспешными желаниями наказать, отомстить за обманутую веру как можно скорее.